У меня были пулевые ранения в области позвоночника... Там оказали так называемую помощь, достали пули, без обезбаливающего, наживо, наложили повязку, прикрепили пластырем, лечения как такового не было. Младший медперсонал относился к бойцам украинской армии хорошо, щепетильно, а врачи, заведующие – негативно, старались при процедурах сделать побольней.
После больницы нас привезли в помещение, не знаю, точно, что это было, похоже на районный горотдел милиции, где есть следственный изолятор. В камере нас было четверо – по количеству кроватей. И таких камер, кажется, было четыре-пять. Это была обычная тюремная камера для содержания заключенных, подвальное помещение, сыро, ночью было прохладно...
Кормили один раз в сутки 150-200 г какой-то похлебки, и котлету – с чего она, какого качества, срок годности – не знаю, делили пищу на несколько раз, так как не уверены были, что завтра дадут. Можно было заварить чай, был один кипятильник на все камеры. По большой просьбе к охранникам кипятильник нам передавали, пили чай с одноразовых стаканчиков или пластмассовых кружек – чай был, сахара не было.
Постоянное моральное угнетение – «сейчас ушко отрежем, глаз выколем». Поэтому не до сна было. Был слышен каждый их вздох, шаг. Они, бывало, у себя в кабинете ругались сильно громко, были выстрелы из пистолета Макарова, ранили кого-то, убили – неизвестно. Они сами постоянно к нам заходили, приезжали другие их «коллеги», как в музей, в глазок заглядывали, каждый рассказывал, какую бы часть тела он хотел бы «извлечь» с того или иного человека.
Медицинскую помощь никто не просил, хотя всем была нужна. Не просили, потому что жить хотели, могли допроситься 9 г свинца.
...Слышал от ребят, тоже побывавших в плену, что их били прикладами в спину, в грудь, в голову, заставляли есть горящие сигареты.
